Поодаль играли музыканты, исполняя на лютне и арфе песни – воодушевляющие военные марши, грубоватые охотничьи саги и протяжные любовные баллады, полные тоски от неразделенной любви. Один из таких музыкантов, молодой трубадур с золотистыми кудрями и сияющими голубыми глазами, то и дело поглядывал на Петрониллу, а она отвечала ему тем же, разыгрывая заинтересованную, но недоступную высокородную даму. Это было смело с ее стороны, но девушка не волновалась, она отлично проводила время. Алиенора была слишком занята собственными заботами, чтобы дарить ей внимание, которого девочке не хватало. Молодые рыцари включились в эту игру, а глаза музыканта выдавали его восторг. Быть может, позже она незаметно подарит ему какой-нибудь пустячок – небольшую вышивку или золотую бусину с платья. А если совсем осмелеет, то позволит Раулю де Вермандуа застать ее за этим, чтобы привлечь и его внимание, – то-то будет весело. Она задремала, убаюканная шелестом листвы и тихими напевами лютниста.

– Вот сладость для дамы, которая сама слаще меда, – прошептал мужской голос, и что-то тягучее и липкое коснулось ее губ.

Петронилла мгновенно открыла глаза и тихо ойкнула. Над ней склонился Рауль и тонкой струйкой лил мед из маленького горшочка ей на губы.

Слизывая мед, она села и игриво шлепнула его по руке:

– Вы всегда пристаете к спящим дамам подобным образом?

Рауль хмыкнул, приподняв бровь:

– Обычно дамы, к которым я пристаю, не спят. А если и спят, то очень быстро просыпаются. – Он коснулся пальцем кончика ее носа. – Я предложил вам лакомство, пока его не съели ненасытные обжоры. Разумеется, если вы отказываетесь, то им больше достанется. – Рауль показал на остальную компанию, заканчивавшую трапезу фруктами в меду.

Петронилла взяла горшочек у него из рук, зачерпнула мед пальцем и слизнула. Затем она зачерпнула еще, на этот раз поднесла палец к его рту. Рауль удивленно хмыкнул и принялся слизывать мед языком, так что у Петрониллы побежали мурашки по спине и она позабыла обо всех молодых рыцарях и трубадуре. Ее палец целиком спрятался у него во рту.

– Все чисто, – сказал он, отводя ее руку от своих губ.

Петронилла кокетливо взглянула на него.

– Хотите еще? – спросила она.

– Да, это вопрос. – Рауль тихо рассмеялся. – Нельзя играть с огнем без последствий, сами знаете. – Он окинул ее оценивающим взглядом. – Кажется, еще секунду назад вы были маленькой девчушкой из Бордо, подозрительно рассматривающей всех этих странных французов, особенно меня. – Он указал на свою нашлепку на глазу.

– Я по-прежнему не доверяю французам, – ответила Петронилла, – и по-прежнему считаю их странными.

– С чего бы вам не доверять мне? Разве я не забочусь о вашем благополучии?

– Не знаю, сир. Возможно, вы ищете собственную выгоду.

– С вами – безусловно. Вы влияете на меня благотворно, разве может быть иначе? – Он легко провел пальцем по ее щеке. – Вы напоминаете старому боевому коню, каково это – ощущать себя молодым и задорным.

Трубадур запел другую песню. Петронилла переместилась так, чтобы больше опираться на плечо и грудь Рауля, чем на подушки.

– Для меня вы не старый. Молодые рыцари и дворяне как дети, но вы мужчина… А я больше не маленькая девочка.

Рауль промолчал, и тогда она повернула голову:

– Я не ребенок!

– В самом деле, – согласился он с грозной улыбкой. – Вы прекрасная молодая женщина, а я как та пчела, что опьянела от нектара.

– Как вы потеряли глаз? – Она провела пальцем, легко касаясь кожи вокруг черной нашлепки.

Он пожал плечами:

– Это случилось во время осады. Мне ударил в лицо осколок камня, только и всего.

– Болит?

– Иногда. Меня свалила лихорадка и нестерпимая боль, но я выкарабкался – выбора не было. Я и раньше нечасто смотрел в зеркало. Знаю, как высоко ценится красивая одежда и внешность, но подобный шрам почетен и не мешает мне выполнять мой долг или участвовать в жизни двора. Теперь я уже не тот юноша с горячей головой, который готов кинуться в самую гущу заварушки при первом зове трубы, поэтому не важно, что у меня меньший обзор для ведения боя.

Петронилле понравилось, что он говорит с ней как со взрослой, и ей было приятно ощущать поддержку сильного тела. Он зажег огонь у нее внутри. Ему всегда удавалось рассмешить ее, прогнать тревоги. Поначалу она относилась к нему как к отцу, но теперь она воспринимала Рауля как привлекательного и сильного мужчину. И не важно, что у него есть жена: во-первых, она далеко, во-вторых, не представляет собой ничего особенного. Наоборот, все это только добавляет пикантности.

Девушка прикрыла один глаз ладошкой и попыталась представить, как он видит. Рауль с улыбкой наблюдал за ней, но потом все-таки чуть резковато заметил:

– А теперь вообразите, что не можете отнять руки и будете так смотреть на мир всегда.

Петронилла тут же пожалела о содеянном:

– Извините, я вовсе не хотела вас обидеть.

– Я знаю, doucette, но в моей жизни много такого, чего вы не способны понять.

– Но я могла бы попытаться с вашей помощью.

– Быть может.

И он ушел, смешался с компанией. Петронилла наблюдала за ним с упавшим сердцем и гадала, не ее ли последнее замечание заставило его уйти. Он так и не вернулся к ней, переходя от одной группы к другой – там бросит слово, здесь кого-то тронет за плечо, посмеется чьей-то шутке, сам пошутит. Он без труда находил, что сказать любому, не задумываясь ни на секунду. Пусть его лицо испещряли шрамы прожитых лет, но двигался он грациозно, и у него было крепкое, поджарое тело.

Рядом с Петрониллой устроился молодой рыцарь, и она нарочито начала флиртовать с ним, наблюдая за Раулем краешком глаза. Он тоже время от времени смотрел в ее сторону, улыбался, но продолжал свои обходы, явно не собираясь к ней возвращаться.

Когда придворные готовились вернуться в замок, Петронилла подошла к своей кобыле. Конюх присел, чтобы подсадить ее в седло, но она сделала шаг назад и нахмурилась:

– Лошадь охромела на переднюю ногу. – Девушка указала пальцем. – По-моему, не стоит садиться на нее.

Конюх провел ладонью по холке животного и копыту, которое оторвал от земли и как следует рассмотрел.

– А по мне, так с ней все в порядке, хозяйка.

– Я же говорю, она охромела, – теряя терпение, заупрямилась Петронилла. – Или ты собираешься со мною спорить?

– Нет, хозяйка. – Он стиснул зубы и уставился в землю.

– В чем дело? – подъехала Алиенора с Ла Риной на запястье.

– Стелла захромала, – пояснила сестра. – Придется мне ехать за спиной кого-то.

Алиенора вздернула брови.

– Мне понятна твоя уловка, – заметила она. – Даже если это не видно по твоему лицу, Эмери де Ниорт выдал вашу затею. – Королева взглянула на молодого рыцаря, который придерживал свою лошадь за уздцы, выжидательно и самодовольно улыбаясь.

– Госпожа Петронилла может разделить седло со мной. – Вперед выдвинулся Рауль. – У Пирата крепкая спина, он легко выдержит двоих.

Алиенора благодарно взглянула на него:

– Спасибо.

Это спасет Петрониллу от беды. Де Ниорт сник и отвернулся.

Петронилла бросила на Рауля хитрый взгляд из-под ресниц, сцепив руки за спиной, как шаловливый ребенок.

Рауль покачал головой:

– Надеюсь, Стелла быстро поправится.

– Уверена, что она только слегка повредила ногу, а с вами я буду в безопасности, ведь вы такой отличный наездник.

– У меня большой опыт, – сказал он, скривив губы.

Конюх крепко держал серого коня, пока Рауль подсаживал Петрониллу на широкий круп Пирата. Потом он сам сел на коня впереди нее и прибрал поводья. Девушка обхватила его за пояс, ощутив под ладонями сильные мускулы, представила, что? будет чувствовать без препятствия в виде одежды. Она находилась совсем близко от него, но ей хотелось еще большей близости. Проникнуть в него… и чтобы он проник в нее.

Глава 15

Тальмон, лето 1141 года

Алиенору мучили привычные спазмы внизу живота, а внезапная горячая струйка крови между ног означала, что зачатия не произошло. Она позвала Флорету, которая принесла мягкую ткань для таких дней. Королева сделала вид, что не видит жалости в глазах женщины.